— Хочешь сказать, что никогда не встречался одновременно с двумя женщинами?..
Блондиночка, коллега-девчонка, бесстыжая, как все двадцатилетние практикантки, слегка пьяная от редакционной атмосферы и пристального внимания развязанной журналистской братии, играет со мной в игру «отправить взрослого мужика в нокдаун».
Провокационные вопросы, скользкие темы, легкий яд девичьей иронии. Я наслаждаюсь. Маска опытной львицы топорщится, из-под нее то и дело высовывается детский пятачок – любопытство берет верх над желанием самоутвердиться, этой осью, вокруг которой вертится мир двадцатилетних.
Я наблюдаю за игрой, с удовольствием принимая отведенную мне роль «взрослого друга», с которым можно «перетирать» разные темы, параллельно оттачивая свою очаровательную язвительность, смертельное оружие умных женщин.
опыт, сын ошибок
— Мужчины полигамны, — моя собеседница насаживает картофелину на вилку и задумчиво отправляет ее в рот, — Я не верю в то, что мужчина, даже влюбленный в свою женщину, откажется от параллельного романа, например, с Эванджелиной Лили.
Я пожимаю плечами, это имя мне ни о чем не говорит. Она серьезно морщит лоб и смешно сдувает челку, которая лезет в глаза. По выражению ее лица я понимаю, что озвученная нелепость кажется ей чем-то важным. Стараясь не обидеть юность снисходительностью, приступаю к исполнению роли: начинаю «перетирать».
Одновременно с двумя женщинами я, конечно же, встречался. Один раз. Когда мне тоже было двадцать. Давно. Мне казалось это ужасно крутым. Я пил водку на кафедре с однокурсниками и скупо делился подробностями. Одна девушка была с параллельного потока, другая – из медвуза, я к ней ездил на другой конец города. Продержался месяц, и это был самый кошмарный месяц в моей личной жизни.
Я, как старый дед, забывал кому из них я что рассказывал и как дебил повторял свои истории и козырные анекдоты по второму разу, а когда с первой из девушек мы дошли до постели, коварное имя второй все-таки выскочило из меня в самый ответственный момент. Я был избит только что снятыми с дамы рейтузами (стоял январь) и выставлен за дверь несолоно хлебавши.
Когда я понял, что месяц осады пошел прахом и долгожданный разврат, мысли о котором поддерживали меня на плаву все предыдущие недели, не состоится, когда это дошло до моего взбудораженного близостью рейтуз сознания, я горько раскаялся.
И с тех пор ни разу не проводил сеансов одновременной игры, раз и навсегда усвоив, что лучше меньше, да лучше.
взрослая жизнь
Взрослая жизнь, разбитое сердце, помятое самолюбие, восстановленное из пепла желание видеть кого-то рядом с собой и появившаяся с годами щепетильность в выборе тех, кого пропускаешь за свою колючую проволоку – все это окончательно сформулировало принцип «близость не тиражируется».
Этот принцип поставил точку в гормональных терзаниях юности, и четко сложился в определенную линию поведения: пока мы вместе – мы вместе. Скрываться, врать, стирать смс и шифровать телефоны, составлять расписание, следить за языком, чтобы не сболтнуть лишнее, выбирать далекие маршруты – не для меня. Не потому что я святоша, а потому, что я не умею жить с раздвоением личности.
Впрочем, вложить свою выстраданную жизненную мудрость в подрастающее поколение я не успеваю: пока я, готовясь умничать, отматываю назад историю своих побед и поражений, девица уже забывает про поставленный мне вопрос и уверенно заявляет:
— Я думаю, что одновременно с двумя парнями встречаться можно до тех пор, пока ты спишь только с одним. Потому что пока секса нет – это дружба. А когда со вторым тоже переспишь, то тут уже надо выбирать, потому что одновременно спать с двумя парнями — вот это уже разврат!..
Я хмыкаю, сдерживаю улыбку и спрашиваю ее, не хочет ли она мороженого. Она просит ванильное, я покупаю две порции и мы успеваем его доесть по дороге из столовки в офис. Потом она возвращается к своему столу, и громко смеется, показывая что-то на экране обалдевшему от ее внимания корректору.
А я звоню своей женщине, чтобы узнать, что купить вечером по дороге домой. Хлеб есть, молоко-кефир есть – в нашем доме все, оказывается, есть.
Супер.
